Совкопанк (Страна советов)
Не так давно моя история об СССР будущего привлекла внимание пикабушников. Народ затребовал продолжения и вот оно. История доросла уже до восьмой главы)
Начало здесь: http://pikabu.ru/story/rassledovanie_4342310
Остальное - у меня в профиле. Приятного чтения!)
8.
- Куда его? – спросил, оторвавшись от старомодной бумажной книги, молодой и щеголеватый дежурный офицер. Он уставился на Ионо, которому вкатили конскую дозу снотворного и немножко прооперировали. Два санитара везли его на каталке рядом со мной.
- В «Бункер».
- Распишитесь! – отчеканил лейтенант кивнул на стойку, где рядом с новенькой офицерской фуражкой с красным околышем и звёздочкой, лежала заляпанная предыдущими прикосновениями считывающая пластинка.
- Проходите! Камера номер три! - дежурный снова углубился в чтение устава и более не обращал на нас внимания.
Явно чей-то знакомый или сынок. Крепкий, молодой, здоровый, с зализанными воском волосами и отвратительно упитанный. При виде него во мне проснулся праведный гнев, так и хотелось повторить слова, которыми бросались при виде несправедливости уцелевшие фронтовики: «В окопы бы тебя, сукиного сына!»
«Бункер» представлял собой тесную допросную камеру, обшитую стальными листами двадцатисантиметровой толщины. Только два прикрученных к полу стула, стол следователя и убранные за грязное бронестекло лампы под высоким потолком. И никакой связи с внешним миром. Полный информационный вакуум.
У входа санитары расстегнули ремни, удерживавшие Ионо на каталке и с кряхтением занесли этого недоделанного арийца в допросную. Они пообещали, что сейчас введут препарат и через десять-пятнадцать минут клиент будет готов к разговору, на что я кивнул, сказал, что они могут особенно не торопиться и ушёл пить кофе.
Спать хотелось ужасно – ночь выдалась бурная и мой несчастный организм, стоило ему оказаться в тепле и спокойствии, тут же настойчиво потребовал пойти и отключиться минут на шестьсот.
Первые мять минут я провёл возле кофемашины, которая хрипела, трещала, тряслась и стонала, как будто не варила кофе, а собирала на конвейере танки. Синтетический кофе оказался ожидаемо мерзким. Его не спасал даже искусственный молочный порошок – на языке постоянно чувствовался привкус соды. Не знаю, из-за чего он там появлялся и какие реакции происходили в моём организме после попадания этих ядохимикатов внутрь, но напиток чертовски бодрил.
«Интересно, где его производят?» - подумал я и, взяв полупустую упаковку со странными рыжими кристаллами, похожими на сахар, прочёл: «Брянский Завод Консервации и Минеральных Удобрений». Это многое объяснило.
В голову настойчиво лезла картинка, где на бескрайних кофейных плантациях Брянщины вкалывали измождённые негры, а какой-нибудь злобный помещик, словно сошедший со страниц Некрасова, в это же время тащил к себе в барский дом для угнетения чёрных девок в сарафанах и кокошниках. Красота.
«А ведь забавно получается», - подумал я, глядя на бурую вязкую жижу. Я никогда не пробовал в этой жизни настоящего довоенного кофе. Может, он на самом деле совсем другой. Может, этот кофе – намного лучше. Может, память моя – на самом деле вся целиком создана и срежиссирована тут, как говорится, «в кровавых застенках КГБ». Нет, об этом лучше не думать. Недосып рождает в голове странные мысли и ассоциации.
Когда я вернулся и захлопнул за собой тяжёлую стальную дверь, Ионо уже пришёл в себя и сидел, прикованный к стулу и столу несколькими парами усиленных наручников, больше похожих на древние кандалы. Синяя роба лишь усиливала классический образ киношного каторжника, не хватало лишь чугунного шара на цепи.
- Поговорим, - я поставил два картонных стаканчика с кофе на стол. Разговор предстоял очень долгий и мне не хотелось бегать по Лубянке туда-сюда в поисках допинга.
- Что вы со мной сделали? – спросил Ионо, покосившись на свои руки.
- Обезопасили, - ухмыльнулся я. – Так! Давай определимся сразу. Сотрудников у нас мало, на роль хорошего полицейского мы никого не нашли, поэтому с тобой будет говорить только плохой. Тебя разыскивали за взлом базы продовольственных карточек, махинации с талонами на бензин и мебель, а также – ай-яй-яй - с очередями на квартиры и машины. Кроме того, в твоих золотых руках и остальной тушке в целом мы нашли множество самодельного «железа» - от запрещённых передатчиков до оружия. Но это всё полная фигня в сравнении с главным, дорогой товарищ. На этот раз ты влип по-крупному. Я готов выслушать, как ты организовал убийство двух депутатов.
Каменное бесстрастное лицо Ионо на миг вытянулось от удивления, но он быстро вернул себе самообладание. Я включил в левом глазу тепловидение, чтобы увидеть, когда он соврёт и прищучить.
- Я жду, - напомнил я о своём существовании через полминуты напряжённого молчания. Хакер сверлил меня глазами. От него очень плохо пахло: сказывалась жизнь в метро, а из-под застёгнутой не до конца робы виднелись уродливые металлические разъёмы с проводами. Похоже, этот засранец очень ценил свою морду - все аугментации были скрыты под одеждой.
- Я не убивал их, - осторожно заявил Ионо. Видимо, опасался, что это была ловушка.
- Верно, - кивнул я, ухмыляясь. – Ты – нет. Не своими руками. Понимаешь, о чём я?..
- Нет! – уверенно заявил Ионо, а я едва не расплылся в торжествующей улыбке. Вот он. Попался. Его нос, щёки и подмышки немного нагрелись. Этого не случилось бы, говори он правду.
Я отпил немного из стаканчика. Хотел посмаковать, но понял, что это была дурацкая затея.
- Ты врёшь мне, - спокойно сказал я, грозя хакеру пальцем. – И, если ты не хочешь, чтобы я перешёл к форсированным методам допроса, советую начать говорить. Чем меньше ты отнимешь у меня времени, тем больше у меня будет желания походатайствовать за тебя судьям.
- Так ты хочешь повесить на меня тех двоих и выбить признание? – кривая усмешка прорезалась на бледном высокомерном лице. – Тогда действуй, чего ты ждёшь? И о каком ходатайстве вообще может идти речь, о замене расстрела в голову расстрелом в сердце или пожизненной урановой каторгой?.. Хрен тебе, а не признание.
Недурно, даже очень. Крепкий орешек.
- Допустим. Но если я не прав и ты невиновен, то попробуй доказать мне это.
- Что-о? – удивился Ионо. – Это ты меня выдернул и плетёшь какую-то чушь про депутатов, о которых я и слыхом не слыхивал. Вот ты и доказывай.
Врёт, сукин сын. Совершенно точно врёт. От рассинхронизации зрения немного кружилась голова, но я отчётливо видел честнейшее лицо с печатью лжеца – специфическим тепловым рисунком, похожим на тест Роршаха.
- Ты забыл, что находишься немножечко в КГБ, - ухмыльнулся я. – И тут презумпция невиновности не работает. Что ж, если ты хочешь, чтобы мы ничего не доказывали, давай поступим проще – я звоню в ОБХС, оттуда приезжают ребятки и после «птицы-тройки» тебя расстреливают. На всё про всё – пять дней. Правосудие, как обычно, будет скорым и безжалостным, а ОБХС-ники мне даже коньяк поставят. У них-то давно на тебя зуб.
- Чего ты хочешь от меня, я не могу понять?! – ощерился хакер. – Не знаю я ничего ни про каких депутатов. Поймал – и ладно. Отправляй к ОБХС и пей свой коньяк, только голову не морочь!
- Врёшь! – прикрикнул я. – Не думай, что я не вижу! Вся твоя электроника деактивирована, ты больше не можешь контролировать себя, как раньше! Не зли меня! В твоих интересах убедить меня, что я неправ. Если не ты – то кто?..
- Я. Ничего. Не знаю.
Я вздохнул, засучил рукава и неторопливо, наслаждаясь моментом, зашёл за спину подозреваемого. Тот делал вид, что ему всё безразлично, но обмануть меня не мог. Участившийся пульс и мелкие капельки пота говорили сами за себя.
- Что может сделать мощный шокер с твоим «железом»? Оно рассчитано на перегрузку?
Я поднёс костяшки кулака к металлической спинке стула и постучал. Ионо дёрнулся.
- Ну? – спросил я перед тем, как долбануть подозреваемого током. – Последний шанс нам с тобой поговорить нормально.
Хакер упрямо молчал. Напряжённый, приготовившийся к удару.
- Как хочешь, - я пожал плечами и хотел уже, было подать ток, как Ионо вскрикнул:
- Стой! Стой-стой! Я всё скажу, ладно? Только давай без тока!
Я отошёл назад, чувствуя даже некое разочарование. Как будто у ребёнка конфету отняли.
- Итак, - я сел на своё место. – Говори.
Ионо пожевал губами.
- Для начала… Я не убивал тех депутатов. И я вообще к этому делу никаким боком. Правда.
Не врёт, чёрт его побери. Но нужно держать ухо востро.
- Если я расскажу всё, что знаю, ты можешь гарантировать мне послабления?
Я едва сдержал глупую шутку, вроде: «Тебя уже, я гляжу, и так послабило».
- Смотря, что ты натворил и насколько ты можешь мне помочь. И учти, ты не спрячешься за хитрыми формулировками. Мне нужна конкретика.
- Да-да, это понятно. А мне нужны гарантии.
Ты глянь – ещё и торгуется, стервец.
- Гарантии есть. Я смогу уговорить заменить тебе расстрел пожизненным. А учитывая, что ты хороший специалист, никто не станет тебя гробить в шахте. Ты же работал в Каунасе на одном из филиалов «Электроники», верно? Ну вот и будешь кодить или паять в какой-нибудь шарашке. Всё зависит от информации. Дай мне что-нибудь.
Ионо задумался на пару секунд.
- Ладно, я согласен. Я правда солгал сначала. Как-никак, с вашим братом лучше отрицать всё, вплоть до собственного существования, а то все свои висяки свалите.
Я кивнул и лишь спустя секунду спохватился. Не стоило этого делать. Как-никак, честь организации надо беречь.
- Продолжай, - я попытался скрыть свою оплошность.
- Я слышал про убийство этих депутатов. И кое-что ещё. Я понимаю, что сказанное будет выглядеть, как бред, но об этом вся Сеть шумит.
- Вся Сеть? – я скептически приподнял бровь. – Что-то я нигде ничего не слышал.
Ионо усмехнулся:
- Я говорю не о вашей Сети, а про Айсберг. Ты должен был слышать о нём.
О, да. Я слышал. Ещё как слышал. Последнее место в мире, где обитала настоящая свобода и анонимность. Это была не официальная сеть Союза, где всю информацию фильтровали, просматривали и анализировали на предмет нарушения законов, а нечто другое, доступное лишь единицам. Там, разумеется, работали наши сотрудники, но они, в основном, собирали информацию, так как поймать кого-либо, умеющего шифроваться, было очень непросто.
- Да, я слышал, - кивнул я. – И что же там говорят?..
- Какое-то время назад пропал один из наших. Его ники: Унгерн, Чёрный барон и, реже, Тевтонец. Перед исчезновением он говорил, что познакомился с каким-то крутым специалистом, который обещал его многому научить. Таких, мол, никогда не встречал, очень умный мужик. Чтоб ты понимал, гражданин начальник, Унгерн сам был одним из лучших и такая характеристика из его уст очень впечатляла. С тех пор пропало ещё несколько спецов. И кто-то, я не знаю, кто сделал практически невозможное – сумел хакнуть базу БАМ-а.
- БАМ-а? Того самого?
- Не того, который железная дорога, а того, который крупнейший в Айсберге магазин запрещённых штуковин. База была децентрализована и запрятана глубже некуда. Несколько десятков мелких серверов по всему Союзу, сотни физических носителей, специально написанные протоколы шифрования, ключи у разных людей, прокси чуть ли не через сотые руки – и всё это расковырял за пару дней.
Увлекательно рассказывает, сукин сын. И не врёт.
- Мы прозвали его Разум. Пытались пообщаться, но он груб и неразговорчив. Кроме того, выйти на него очень сложно. Я знаю, почему Контора ищет хакеров. Слухами земля полнится. Депутатов убили чужими руками, взяли людей под контроль через боевые имплантаты. Кроме него, никто не сможет это сделать.
Я всматривался в лицо Ионо, стараясь найти хоть малейшие признаки лжи – и не находил.
- Хорошо. Давай только уточним некоторые детали…
Я гонял хакера по его показаниям, задавал уточняющие вопросы, старался подловить на несоответствии или лжи, иногда кричал и угрожал, пару раз всё-таки ударил его шокером, но это всё было бесполезно. Ионо не лгал.
Я вызвал перед глазами часы. Прошло много времени с момента начала допроса. В «бункере» воздух был серым от табачного дыма, к первой паре стаканчиков кофе прибавилось ещё две. Стол был весь испачкан коричневыми мокрыми липкими пятнами, а Ионо окончательно измотан.
- Ладно. Сейчас тебя отведут в камеру.
- Мы же договорились? – спросил он настороженно.
- Да, - кивнул я. – Я поговорю с твоей «тройкой». Можешь быть свободен. Работай хорошо и, может быть, даже заслужишь амнистию.
Я покинул бункер и, пошатываясь, направился к кофемашине. Я засыпал на ходу и кофе хотелось колоть внутривенно. Рядом с ближайшим аппаратом уже стояли ребята из отдела – такие же помятые, как я.
- Ну что? – спросил наш альфа-самец Вадик, высокий, плечистый и курчавый. – Сознался?
- Не-а, - я покачал головой и занял очередь к машине.
- А чего так? – удивился коллега. – Мой, вон, сознался, - оскалился он.
- И мой тоже, - поддакнул молодой человек, только недавно «воскрешённый» взамен утилизированного предшественника.
- Как это так – у всех сознались, а у тебя – нет? – хохотнул Вадик. – Хочешь, я его?.. Того?..
- Не, не надо, - покачал я головой, поднося кружку. - Я сам как-нибудь. Того.
Альгвазилы хреновы.
- Ну, как знаешь.
Кофе не принёс облегчения. Я прислонился спиной к стене, закрыл глаза, и простоял так несколько минут, пока не вздрогнул, поняв, что засыпаю.
Нельзя. Нельзя. Надо пойти к себе в кабинет, отрапортовать Палычу о зацепках и продолжить заниматься делом. Побегать по Москве, пострелять во всяких врагов народа – и сонливость сама уйдёт.
Возле моего кабинета стоял какой-то тип в серой милицейской шинели со сверкающими медными пуговицами. Я прошёл мимо, обратив на него внимания не больше, чем на предмет мебели.
- Товарищ майор? – окликнул он меня.
Я обернулся. Что-то лицо знакомое.
- Да?
- Старший лейтенант Морозов, - он стоял передо мной навытяжку и старался скрыть волнение. – По вашему приказанию… К двенадцати часам.
И тут я вспомнил. Вспомнил и расхохотался. Тот самый дерзкий старлей, которого я ещё в пятницу припугнул визитом ко мне, всё-таки заявился. И, судя по бледному виду, он уже попрощался с родными и видел себя где-нибудь в Воркуте.
Милиционер стоял, хлопая глазами и не понимал, что вызвало такую реакцию. Я, должно быть, выглядел жутковато. Помятый, заросший щетиной, с кругами под глазами и хохочущий. Увидишь на тёмной улице – испугаешься.
- Иди отсюда, чтоб я тебя не видел. И больше не дерзи взрослым дядям, - отмахнулся я от старлея и вошёл внутрь.
Я уже собрался присесть к себе в кресло, как увидел перед глазами иконку входящего звонка. Палыч.
- Ко мне! Пулей! – прошипел он и отключился. Загадочно… Я собрался и с нехорошим предчувствием, направился в начальственный кабинет.
Однако, будущее показало, что даже мои самые плохие прогнозы были безнадёжно оптимистичными. Реальность оказалась намного хуже.